Иногда меня просят: «Сделай такой ретрит. Проведи такую практику. Мы приедем». И я слушаю, собираю, настраиваюсь, вынашиваю. Создаю пространство. Делаю сайт. Пишу тексты. Устраиваю логистику. А потом — тишина. Или: «Ой, я передумала». Или: «Поеду в Испанию», но чаще всего — тишина. Просто ничего. Ни слова. И раньше в этом месте я замирала. Будто фарфоровая чашка, треснувшая от кипятка.

Но сейчас я вижу в этом танец. Это — не про меня. И даже не про них. Это про путь. Про то, как река находит своё русло, а цветок — свой луч солнца. Про то, что каждый ищет свой особенный резонанс. Для кого-то мой голос — лишь нота в большой симфонии. А кто-то возвращается, как возвращаются к любимой чашке чая — снова и снова, открывая новые оттенки вкуса. Я не стремлюсь быть единственной тропинкой. Я просто забочусь о своём саде для тех, кто слышит шелест его листьев. Именно моих листьев. Это как в контактной импровизации — ты приходишь в пространство, но контакт случается не с каждым. Именно контакт. Который можно нести сквозь годы, а не на один танец.

И в этом часть практики — не уходить в молчание, не исчезать, когда что-то не получается. Не передумывать «внутри себя», а просто написать: «Я не смогу. Прости». Потому я знаю, что за каждой встречей, за каждым ретритом — труд. Настройка. Много шагов, которые делаются не в пустоту, а в доверие. И если этот шаг не встречает ничего — пусть даже короткого «нет» — это ощущается, как тишина без дыхания. Для меня осознанность — это и про отношения тоже. Про то, чтобы быть в контакте. Не исчезать. Быть человеком в пространстве другого человека. Даже если что-то не получается.

Я часто размышляю о роли учителя. Не школьного, а учителя медитации или духовных практик. Порой я чувствую уязвимость, просто даже от присутствия. От каждого написанного поста. Традиционные учителя похожи на далёкие звёзды — они как звёзды в — далёкие, загадочные, почти недосягаемые. Живут в монастырях или где-то так, что кажутся почти нереальными. На некоторых ретритах даже фамилию учителей не говорят. Просто Алексей, Петр. Или в некоторых ретритных центрах даже нет лица учителя. Как они живут — мало кто знает.

Их социальные сети (если они вообще есть) — как правило только про практику. Им редко приходится что-либо продавать, писать анонсы. Как правило, ты видишь их только на ретрите — в таком параллельном измерении. А я живу в обычной квартире, где пахнет хлебом и детскими завтраками. Плачу за свет и воду. Пишу посты между школьными забегами и готовкой ужина. Мои дни наполнены звуками повседневности: шелестом бумаг, звоном посуды, детским смехом, а иногда драками. Ночью, когда город засыпает, я пишу.

И да, порой я бываю нелепой, измотанной, полной противоречий. И самое главное —обычной. Не гуру. И вот в этой своей обычности мне не хочется быть больше учителем. Потому что я не учу практикам — я практикую саму жизнь, в этом шумном городе, с этими моими детьми. Учусь быть внимательной к людям, к телу, к боли. Не за стенами монастыря, а прямо здесь, в гуще повседневности. Но я не знаю, как себя по-другому назвать. Я никого не хочу учить. Я просто живу практикой. И могу передать то, что знаю и люблю.

Я не хочу писать только про медитацию. Про 16 инсайтов випассаны. Про джаны. И вот это все.

Мне хочется, чтобы улыбка Ника была не менее значимой, чем инсайт на подушке.

Я не «духовный бренд». Я просто иду рядом с вами по этому пути. Не как гуру впереди. А как попутчик.

Иногда спотыкаюсь. Иногда нахожу свой ритм.

И да, я всё так же верю в силу тишины.

В свет внутри каждого из нас.

И в то, что можно не скрываться за мистическим образом, а просто быть.

С обычной человеческой теплотой.