Май утопал в сирени. Не помню уже давно, чтобы утром просыпалась от её запаха. В сирени утопали все парки и улицы, а люди заботливо советовали друг другу, как нужно аккуратно срезать сирень. Не рвать. Я себе не оторвала ни одной веточки. Не принесла домой. Выходила во двор и просто стояла рядом, чтобы запомнить этот воздух, звенящий сиренью.

Во мне что-то меняется. Будто чувствую, что приземлилась. Связь с землёй чувствую. Всё чаще хочется «в деревню, в глушь…». Всё чаще думаю о том, как много уже пройдено, и ничего решительно ничего не сделано. Помню, как читала в книге Виктора Шкловского об Эйзенштейне, когда он побывал в его квартире после смерти: «Квартира полна чёткими, печальными призраками неосуществлённого». А мне страшно оставить после себя только лишь этих «призраков». Нужно непременно что-то делать.

А пока я пытаюсь быть спокойной мамой. Моя давняя подруга Аня Пешкова, которая по совместительству прекрасный фотограф,  согласилась поснимать меня с моими сорванцами в сиреневом саду. Как только она их вынесла?

Каждое утро я начинаю с какао. Сначала варю детям, потом — себе. Им — непременно с зефирками, чтобы сверху была пушистая белоснежная шапка, подцепляешь ложкой словно невесомое облако. Себе нашла новый рецепт bulletproof cacao. Иногда его достаточно, чтобы заменить весь завтрак. Варю на кокосовом молоке, добавляю щепотку специй, чайную ложку микса чаги, рейши и кордицепса, 2 чайные ложки какао, кокосовое масло и ложечку масла гхи. Наконец-то, нашла идеальное масло гхи. Заказала у Светы Астрединовой на пробу маленькую баночку, так распробовала, что уже впору покупать большую. И, конечно, не мыслю уже давно какао без биоаром Alchemilla. Сейчас мой фаворит — Marnier, с нотками бергамота и цитрусовых.

Открыла сезон мороженого в любимой джелатерии My Gelato. По-прежнему стараюсь ограничивать сладости в рационе, поэтому мой читмил обычно в выходные, но уж тогда не отказываю себе, ем сразу три шарика! Мои любимые вкусы: клубника-базилик и горгонзола, а в третьем проявляю непостоянство.

А дома в мае мальчики почему-то постоянно хотели блины. И вот я вместо стихов пекла блины, но думаю, может, потом они будут помнить эти блинчики с какао по утрам, и чем-то им повеет неуловимо радостным из детства. Я так помню бабушкины сырники. Никто и никогда не смог их повторить.

Сходили с Никушкой на спектакль «Айболит»  в Домик Фанни-Белл. Это, пожалуй, их самый сюрный спектакль. Я уже по второму разу смотрю. Сначала ходили на них с Айком, теперь ходим с Ником. Я смотрю и как зритель и как режиссёр, и, конечно, у них невероятно талантливо всё сделано.

Вечерами и в выходные гуляем часто на площадке Салют в Парке Горького. Полюбилась мальчишкам. Я-то больше люблю бродить в Нескучном саду, но им по душе лазилки, горки и фонтаны.

Самым большим впечатлением месяца стала выставка «Лондонская школа» в Пушкинском. Признаться, я до этого вообще особо не знала о творчестве этих художников. Для меня стало открытием, что внук Фрейда Люсьен Фрейд стал великим художником. Картины у него очень телесные, осязаемые, такие, что становится не по себе, хочется отвести взгляд. Помимо него, были представлены работы Фрэнсиса Бэкона, Майкла Эндрюса, Р.Б. Китая и других. Очень странные, необычные.

Ложусь в постель, закрываю глаза, слова выстраиваются в ряд и говорят, говорят, говорят, раны бередят, не дают заснуть. Стоит одеяло откинуть — радуются, пляшут, в буквы разлетаются, хвостиками машут. Собираю обратно в слова, получается е-рун-да. Достаю блокнот, начинаю писать, разъезжаются — не туда. Слушай, вслушивайся, пиши. Некогда. То есть когда-то, да? Или некогда — никогда?